Teksto

Для развлеченья современной молодежи
Я спеть куплеты вам сейчас готовый тоже.
И познакомлю вас в куплете, скажем прямо,
С бессмертным творчеством Шекспира Уильяма.

Он был, бесспорно, поэтической натурой,
Хоть родился в эпоху короля Артура -
Того, что в Англии жил с королевой-дурой,
А у Одессе торговал мануфактурой

Уильям не ладил вечно с префектурой,
Хоть промышлял он лишь одной литературой.
Он небогат был, это видно на портрете,
Но у него, как и у всех, имелись дети.

Тогда не знали, что такое реперткомы,
Союз писателей, доклады и месткомы
Тогда не знали, что такое "лакировка"
Но сочиняли, между прочим, очень ловко.

Вот, для примера, поэтическая драма
Шекспир писал её с натуры, скажем прямо.
Я расскажу её не в прозе, а в куплете -
То сочиненье о Ромео и Джульетте.

Верона, право, самый лучший город в мире -
Живёт там каждый жлоб в отдельнейшей квартире,
Но если верить нам биндюжнику Арону,
Не променял бы он Одессу на Верону.

Там жили славные сеньоры Капулетти;
У них, конечно, как у всех, имелись дети -
Дочь, красотою всех затмившая на свете,
Джульетта звали, коли верить тёте Бетти.

А рядом с ними жили гордые Монтекки;
Потомки жили их ещё в прошедшем веке,
Как говорила Нюрка-Штымп на той неделе:
- Так дай нам Бог иметь то, что они имели!

Служил Монтекки, говорят, в Центросоюзе,
А Капулетти худруком в веронском ТЮЗе.
Любили так друг друга эти лорды-леди,
Как наши с вами коммунальные соседи.

И вот однажды Капулетти, как в новинку,
Решил без складчины состряпать вечеринку,
Чтоб пригласить туда побольше молодёжи;
И Рома наш с дружком туда пробрался тоже.

Чертовски милую, он встретил там девчонку,
Он тут же быстро утащил её в сторонку,
Он ей сказал: "Вас лучше нет на белом свете!
Но неужели вы из рода Капулетти?"

В ответ она ему тихонечко сказала:
Что тоже, милый мой, я на тебя упала,
И буду я теперь верна тебе навеки,
Хоть народился от собаки ты Монтекки!

Вот ночь пришла, и Ромка наш не растерялся.
Он, как бесёнок, целый вечер волновался,
И на балкон он к ней пробрался еле-еле
Со шпагой под плащом, с веснушками на теле.

Покрыли звёзды небо серебристой пылью
Джульетта тёмную накинула мантилью.
И на свидание отправилася гордо
С лицом прекрасным, как пирожное от "Норда".

Их взгляды встретились, и вмиг вспотели оба.
Как говорят в Одессе: поклялись до гроба.
И Ромка наш решил, что он в кафе "Фальконе",
И очутился, между прочим, на балконе...

Как справедливо в поговорке говорится:
Как будто курица совсем уже не птица.
Лишь только солнца луч коснулся черепицы,
Была Джульетта уже больше не девица.

Всё шло прекрасно, но какая ж это пьеса?
Конфликта нет - и нету к пьесе интереса.
И чтоб сюжет поинтересней развивался
С Тибальтом Ромка в переулке повстречался.

Был безобидным Рома, и шалили нервы,
И задираться не любил он всё же первым.
Он просто так гулял в часы досуга,
Но тот Тибальт порезал Роминого друга.

И Рома: "Ша,- сказал,- что это за манера?
На помощь звать не буду милиционера.
Прощайся, сукин сын, Тибальт!" И вот у сквера
Он заколол его всем прочим для примера.

За самодеятельность эту в назиданье
Отправил герцог Монтеккевича в изгнанье.
Но тут успел-таки наш Рома на прощанье
Склонить Джульетту всё ж на тайное венчанье.

Всё шло прекрасно, но какая ж это пьеса?
И чтобы к пьесе было больше интереса,
Джульетту замуж захотели выдать дома
За графа Париса, что жил у гастронома.

Джульетта, распрощавшись с мягкою постелью,
В безумном ужасе бежит к Лоренцо в келью:
- Скажи, что делать мне? Ведь я же не девица!
И посоветовал монах ей отравиться.

Но отравиться только для инсценировки,
И предложил ей план монах довольно ловкий.
Джульетта выполнила всё, как порешили,
А через день её уже похоронили.

Узнав про это, Ромка проклял тут Шекспира:
- Эх, Уильям, ты, видно, бесишься от жира!
Ты член давнишний профсоюза, так к чему же
Уводишь ты жену от любящего мужа?

Коня оседлав и купивши банку с ядом,
Он полетел в Верону скоростным снарядом.
Вбежал он в склеп, и что ж он видит с нею рядом -
Сидит и плачет Парис-шмаровоз!

Он так сказал ему: "Ты выдь-ка на минутку.
Я умереть хочу, Джульетту взяв за грудку".
Но не дошёл до графа вежливый тот довод,
Чем был оправдан для убийства новый повод.

Лишь только выпил яд, проснулася Джульетта.
Ей наяву представилась картина эта
Из гроба выйдя, Ромку в нос поцеловала
И из-за пояса кинжал его достала.

На Аргентину это было не похоже.
И умерла Джульетта рядом с ними тоже.
Вбежал монах и, побледнев, вскричал: "О боже!"
На этом кончилось веронское танго.