Teksto

С сердцем, полным умиленья,
мы спешим на день рожденья
к той, чье совершенство форм -
сверх всяких норм.
К той, чья прелесть нам дороже,
чем зарплата и аванс,
к той, без коей мы не можем
продолжать свой экзистанс.

Мы идем - сердца открыты,
ноги мыты, морды бриты,
и не внутрь употреблен
одеколон!
В этот славный день недели,
ради праздника ее,
мы с Серегою надели
наше лучшее белье!

В дом к любимому созданью
мы придем без опозданья,
словно чувствуя, что тут
сейчас нальют,
и, едва ввалившись в двери,
для оказии такой
мы обнимем нашу пери
стосковавшейся рукой.

Но, согласно всех традиций,
нас за стол зовут садиться,
и, усевшись за столом,
мы долго жрем.
Стонет чрево в сладких пытках,
сердце бьется горячей
от изысканных напитков
и божественных харчей.

После этой страшной жрачки
прямо сразу, без раскачки,
настает уже всерьез
апофеоз:
для подруги нашей милой
мы под грохот двух гитар
начинаем, что есть силы,
свой орать репертуар.

Зазвенели чашки-блюдца,
в стену лбом соседи бьются,
но когда вошли мы в раж,
ты нас уважь!
Нам плевать, что в доме дети
и что спать давно пора,
позабыв про все на свете,
мы горланим до утра!

Утром в доме у подруги
мы страдаем с похмелюги,
и во рту любимцев муз -
ужасный вкус.
И, прощаясь с незабвенной,
чтоб пивка пойти хлебнуть,
обещаем непременно
через год к ней заглянуть.