Teksto

 Am                    C
С глазами черней, чем омут речной,
      D7                  FMaj7
в юбчонке с десятком заплаток,
 Am                   C
без ремесла, без гроша за душой,
       D7                FMaj7
но с массой волос, что черной волной
     C              E7
спадала до черных пяток,ф

   Am                FMaj7
Явилась, дитя мое, Ханна Каш,
        C          E7
что накалывала фраеров,
      Am               FMaj7
пришла с ветрами и ушла, как мираж,
      C        E7      Am   E7
в саванну по воле ветров.

У нее ни туфель, ни пары белья,
она даже молитвы не знала,
и серою кошкой, не имевшей жилья,
занесло ее в город, в гущу гнилья,
словно между дровами зажало.

Она мыла посуду за малый баш,
но не мылась сама добела,
и все же, дитя мое, Ханна Каш
почище других была.

Как-то ночью пришла в матросский кабак,
с глазами черней, чем омут,
и был там Дж. Кент среди прочих гуляк,
и с нею Джек-Нож покинул кабак,
оттого что чем-то был тронут.

И когда Дж. Кент, беспутный апаш,
чесался и щурил глаз,
тогда, дитя мое, Ханна Каш
под взглядом его тряслась.

Они стали близки там, где рыба и дичь,
там сошлись колеи их путей.
У них не было койки и дома, где жить.
И они не знали, где пищу добыть
и как называть детей.

Но пусть ветер и снег впадают в раж,
пусть саванну зальет потоп,
все равно, дитя мое, Ханна Каш
будет мужа любить по гроб.

Шериф говорит: он подонок и мразь.
Молочница: кончит он худо.
Но она говорит: уж раз я взялась,
то пусть он будет и подонок и мразь,
он муж мой. И я с ним буду.

И нету ей дела до драк и краж,
и простит она брехуна,
ей важно, дитя мое, Ханне Каш,
любит ли мужа она.

Там, где люлька стояла,  ни крыши, ни стен,
их трепала беда постоянно,
но из года год они шли вместе с тем
из города в лес, где ветер свистел,
за ветром дальше  в саванну.

И так идешь, покуда не сдашь,
сквозь ветер, туман и дым,
так шла, дитя мое, Ханна Каш
вместе с мужем своим.

Он рыбу крал, а она  соль,
крала, ничуть не унизясь.
Но когда она варила фасоль,
у него на коленях ребенок босой
вслух читал катехизис.

Полсотни лет  его верный страж,
и одна с ним душа и плоть.
Такова, дитя мое, Ханна Каш,
и да воздаст ей Господь